Последний фуршет - Страница 31

К оглавлению

Славик подергал себя за ухо и поднял на Лизу круглые глаза.

— Ты уже не младенец, — усмехнулась она. — У тебя жесткое ухо.

— А мне кажется, с тобой я буду вечным младенцем, — он шумно вздохнул.

Лиза продолжала:

— Добавляешь воды, пока не добьешься результата...

Потом ты...

— ...скатала тесто в ком и, что главное — выжала из него весь воздух.

— Ох, мои бедные ру-учки... — протянул Славик, снова подцепив лапшу. — Здорово...

— Потом я сделала гладкий шарик, посыпала гречишной мукой доску и раскатала скалкой. Толщина должна быть один миллиметр. Потом свернула вдвое, снова посыпала мукой, потом опять вдвое — и разрезала на узкие полоски.

— Виртуозно, — бросил муж.

— Опустила порцию собы в кипяток, минута — и на дуршлаг. Теперь ты это ешь. Ну и как?

— Я думаю, соба найдет поклонников, — задумчиво сказал Славик, доедая лапшу. — Ты хорошо без меня отдохнула? — спросил он.

— Хорошо, — усмехнулась Лиза.

— Где-то была? А что сделала?

— Я приготовила тебе три главы для книги. Хочешь посмотреть? — поспешила Лиза. Она не собиралась рассказывать о том, что ездила к Ксении Петровне. Он никогда не видел ее, почти не слышал о ней от Лизы. Сама не зная почему, она опасалась их знакомить. — Вот распечатка. Ты хочешь посмотреть прямо сейчас?

— Да, — ответил он.

— Я вижу, ты тоже загорелся наконец идеей книги, — она засмеялась. — Я этого ждала... Но помнишь, когда я тебе предлагала, ты говорил, что все это женские глупости?

Муж бросил на нее странный взгляд. Светлая бровь поднялась, что означало протест, причем наивысшую степень. Но он промолчал. Лиза заметила, как напряглись желваки на его лице. Что-то, вероятно, произошло в Питере, поняла она. Но что — не знала.

— Да, давай-ка посмотрим, сколько ты без меня наваяла, — проворчал Славик. — Уже до Питера дошли слухи, что на меня работают. — Он хмыкнул.

— Кто сказал? — Лиза встрепенулась.

— Не важно, — бросил он.

— Почему?

— Потому что неважно. Хорошо, что не говорят, будто я сижу у жены на шее.

— Но я не говорила никому...

— Надеюсь. Просто считают, что такая чудовищная работоспособность, как у меня, невозможна... Но я тоже нашел, что ответить.

— Что ты им сказал?

— Мне дорого обходится жена. У нее хороший вкус и еще больший аппетит. — Он засмеялся. — Питерские решили, что ты толстушка, а я не хочу, чтобы ты потеряла в весе.

Лиза почувствовала, как кровь прилила к щекам, и отвернулась к мойке, в которой стояла посуда. Она не любила включать посудомоечную машину среди ночи.

Так вот почему он такой напряженный? Если бы это произошло в другой раз, а не сегодня, Лиза заставила бы его посмеяться над подобными глупостями. Но сейчас не хотелось. Она вцепилась в кран с горячей водой, и та, раскаленная, хлестнула по пальцам. Лиза отдернула руку, охнула и сунула ее под холодную воду.

Славик, не обращая внимания на жену, листал текст.

Сквозь шум воды до нее донесся его вопль.

— Нет, это невозможно! Это какая-то чепуха! Ты меня хочешь подставить! — кричал он.

Лиза обернулась. Обычно светлое лицо мужа побагровело.

— Ты что? Что ты тут написала? Сладкая соленая рыба! Ха-ха-ха! Что за чушь! Я жил в Японии, а ты была там каких-то три дня! Ты воображаешь, что все знаешь лучше меня! У тебя в голове помутилось от безделья...

— Не кричи, сейчас ночь, — сказала Лиза, чувствуя, как тело деревенеет. — Все спят.

— Да мне плевать, что они делают! Я хочу знать, что делаешь ты! — Он потрясал листами бумаги, будто держал большой японский веер. Лиза чуть не засмеялась, хотя внутри все дрожало. Он сейчас им прикроется?

Она стояла и смотрела на Славика. Внезапно ей стало жаль его. Лиза понимала, причина не в ней и не в этой чертовой сладкой соленой рыбе. Он слишком нагрузил себя работой, а у него мало энергии от природы. Она это чувствовала. Ей хотелось подойти к нему и обнять. Но сейчас это было невозможно.

Славик швырнул листы на стол, некоторые соскользнули на пол. Он наступил на них, рвал те, что белели на столе. Сперва пополам, потом еще пополам и на мелкие кусочки. Он сворачивает их, как тонко раскатанный пласт теста для собы, вдруг пришло в голову Лизе. Точно так, как она только что рассказала.

— Сладкая... соленая... рыба...

Он развеял мелкие кусочки по кухне, и те, словно печальный снег, засыпали красный кухонный коврик, который едва алел под россыпью белых клочков бумаги с бледными буквами, словно на него накапала кровь. Она даже заметила на одном клочке номер главы, выделенный черным: «21». Очко?

— Все, я отказываюсь от этой работы. К черту кулинарию! — Славик выскочил из кухни и бросился в гостиную, упал ничком на диван.

Лиза постояла минуту, другую. Она не чувствовала обиды. Или возмущения. Она не ощущала ничего. Все придет потом. Обида, удивление: зачем ей все это? Явится знакомое желание: бросить все и исчезнуть.

Лиза ушла в кабинет, плотно закрыла за собой дверь и, едва рассвело, уехала из дому.

Сначала колесила по центру города, который ранним утром был совсем другой. Потом поставила машину в переулке за Тверской улицей и пошла гулять. Бесцельно переставляла ноги, скользила взглядом по витринам, но глаза не цеплялись ни за что. Кроме того, что видели прошлой ночью...

А затем поехала в Библиотеку иностранной литературы и просидела целый день, читая книги о японских клинках.

Вечером, когда Лиза вернулась, кухня была в полном порядке, ковер чист, будто накануне ей все привиделось во сне. Но она сны забывала, поэтому спокойно спросила мужа: